Интервью в журнале "АВАНСЦЕНА"

На сайте опубликовано интервью с Олегом Поповым.

Олег Попов: "Становиться лучше - вопреки". Беседовала Елена Седова // Журнал "Авансцена" № 3, март 2021 года.

Моноспектакли Олега Попова любимы зрителями не только Петербурга, но и за пределами родного города. Литературный театр Олега Попова – участник и лауреат многих прекрасных театральных фестивалей. Актёру привычен плотный гастрольный график: Архангельск, Тверь, Рига, Калуга, Гётеборг, Брест, Валдай, Юрмала. И так далее. Ещё в начале 2020 года Олег играл моноспектакли в Москве, в знаменитом Онегинском зале Музея Станиславского. Традиционные гастроли в Крыму. Участие в Челябинском фестивале «CHELОВЕК ТЕАТРА». А дальше возникло непривычное затишье «карантина».

Хочу спросить Вас об итогах прошедшего года. Какие они?

Кто-то в здравом уме подводит итоги этого года? Всё свёлось к тому, что стало меньше спектаклей и зрители стали меньше ходить в театр. Мы так и не вернулись, условно говоря, на «допандемийный» уровень регулярности спектаклей и зрительской посещаемости. Во мне засел такой глубокий пессимизм с точки зрения дальнейшего существования театра как финансового, коммерческого предприятия. Это перекрывает те итоги, которые можно было бы подвести с точки зрения творчества.
Всю эту ситуацию можно было бы использовать себе «в плюс», в копилку, потому что появилась куча свободного времени. Но я заметил, что у меня даже не было сил придумывать что-то новое, «творить». Несколько раз пытался вытянуть себя за уши на создание нового спектакля. Но понимал, что у меня нет ни настроения, ни энергии, ни желания что-то делать.
Но мы, во всяком случае, успели преодолеть много преград. Киношники не сдались. Кино снимается, и это немножечко спасает, и эмоционально, и финансово.

С апреля по июль включительно Литературный театр Олега Попова не работал. Но уже с августа идут спектакли, гастроли – фестивали… Можно сказать, что жизнь начинает налаживаться?

Жизнь продолжается. И планы-то есть, и над этими планами работаешь, пусть не физически, а хотя бы ментально. Всё равно же что-то думается, придумывается, мыслится.
В сентябре спектакль «Борис Пастернак. Вечности заложник у времени в плену» получил Гран-при Фестиваля в Лобне – это очень дорого для меня. И слова, которые я услышал, меня действительно вдохновили. Когда люди поколения моих родителей, с театральным опытом в два раза больше моего, говорят, что этот спектакль – такая веха… Когда режиссёр, член жюри Пётр Анатольевич Суворов говорит, что лучшего он вообще давно не видел, это, конечно, бальзамом-то капает на душу. И это тоже важный итог года.

В финале своих спектаклей Вы, чаще всего, «снимаете» драматическую, трагическую интонацию спектакля от своего лица, от лица, скажем так, лирического героя спектакля.

Стараюсь, да.

Мы говорим сейчас после спектакля «Москва кабацкая» по Есенину, премьера которого состоялась как раз год назад, перед пандемией. По внешним признакам спектакль очень лёгкий. Он короткий, поэтический, музыкальный, сделан в формате арт-кафе. При этом, на мой взгляд, он самый безнадёжно-трагический. Как так получилось?

Когда я делаю спектакль по каким-то произведениям, там, помимо авторского текста, есть, условно говоря, моя точка зрения. Например, мой, как Вы называете, оптимистичный финал. А в «Москве кабацкой» я не делал спектакля как такового. Это мои размышления по поводу последних двух-трёх лет жизни Есенина. Это только стихи Есенина, с чем он подходил к декабрю 1925-го года. Маялся, жил в такие годы, что не приведи Господь! А когда решили, что Есенин больше не нужен в это время этой стране, его убрали. 30 лет человек прожил и грохнули. И до сих пор мы не знаем, кто в этом виноват. Что ж тут оптимистичного найти можно?

Сегодня мы воспринимаем Есенина не столько как реального человека, а как символ, как потрясающую страницу российской культуры. Так?

И я об этом пытаюсь размышлять. Его человеческая судьба – трагическая совершенно. Какую жизнь Есенин прожил и в какую ситуацию попал – это хуже не придумаешь. Для меня вообще загадка, как человек может не любить свою мать. Бабушку он называл мамой, а маму он называл в третьем лице. Вот что у него в душе творилось!?
То есть, с одной стороны, трагическая судьба человека, а с другой стороны – Есенин как явление в нашей культуре. Русской, советской, российской. И с моей точки зрения, как явление, как пласт русской литературы Есенин очень светел, жив и в этом смысле даёт нам очень много оптимистичного, начиная от красоты земли русской и слова русского, заканчивая таким русским хулиганством. До сих пор в Есенине мы, то есть потомки, читатели, любители поэзии, находим совершенство в простоте и простоту в совершенстве.

Пандемия заставила задуматься о чём-то таком, про что раньше Вы не думали?

Вот Вы говорите, что у меня «оптимистично» заканчиваются спектакли… Я пытаюсь, мне бы хотелось этого «оптимизма». Но вижу и чувствую я совершенно другое. Я и без пандемии прекрасно представлял себе, куда мы катимся. Я абсолютно убеждён, что мы, человечество, идём не тем путём, развиваемся абсолютно не в ту сторону. Если взглянуть за окно, то возникает ощущение, что мир сходит с ума. И это без всякой пандемии понятно было. Я ещё в Можайке учился (до Театрального института Олег Попов окончил Военно-космическую академию им. А.Ф. Можайского, прим. авт.), курсантом был, когда моя матушка, царствие ей небесное, произнесла одну фразу. Мы говорили, слово за слово, и она сказала, что конца света не будет, потому что конец света – уже сейчас. Он не наступит в один прекрасный момент, он растянут по времени.
Кто-то сказал, что всё человечество стремительно несётся к пропасти. Только западная цивилизация несётся на скоростном поезде, а Россия медленно едет на телеге. Но все едут в одну сторону. Это моё восприятие мира, того, что происходит сейчас с людьми. Причём, я-то по внутреннему своему устройству – оптимист. Я такой просто оптимистичный оптимист…
Я всё равно хочу верить и верю, что будет лучше. Я стараюсь сделать лучше. Но я вижу происходящее вокруг, и мой абсолютно здравый рассудок не показывает мне ничего хорошего, ничего. И с этим надо что-то делать…

Что с этим можно сделать, Олег??

Знал бы я, что!
Я посмотрел недавно фильм «Ной», с Расселом Кроу. В очередной раз у меня мозги повернулись… По какому праву именно этот человек решает, кого брать к себе на ковчег, а кого не брать? Ему, видите ли, так Господь сказал? А люди, не верующие в Господа или верующие в другого Бога, почему они должны слушать Ноя?
Я имею в виду сейчас Бога не как Создателя, а как твою веру в справедливость. И это вообще тупик, потому что у каждого своя справедливость, каждый строит свой ковчег и убивает того, кто лезет на его ковчег. Это ужас. Ужас! Может быть, действительно, надо дойти до какого-то дна, условно говоря, обнулиться. Только большой вопрос, кто начнёт с нуля. Попробовал один человек, если христианству верить. И то не получилось.

Для меня, на самом деле, очень неожиданна настолько пессимистичная интонация нашего разговора. С чем это связано?

Я не знаю про оптимизм и пессимизм. Я абсолютно уверен, что надо жить, надо оторвать задницу и что-то делать. Мы становимся, условно говоря, подобием Бога, только если творим. А то, что вокруг нас… Когда общаюсь со своими студентами, когда читаю подборку новостей в интернете, я просто физически чувствую, что время и пространство вокруг сжимается. Полное впечатление, что впереди ничего хорошего нет. Всё только со знаком минус. И это очень давит. Просто ужас. И такое ощущение, что кто-то специально делает, чтобы было всё хуже - хуже - хуже…
А при этом надо, чтоб ты был лучше. Может быть, в этом «хуже» нужно найти стимул, мотивацию. Бог его знает. Может быть и так. Становиться лучше – вопреки.

Олег, и всё-таки, коротко. Итоги года?

Мы прожили этот год, и хорошо. Мы живы – здоровы. Слава Богу. Я смотрю сейчас, как зал заполняется. Разрешили 50 процентов. Ура! Уже не 10 человек в зале, не 12, а 20-30 человек, уже радостно. Ищем лучшее. В том, что есть.